Сегодняшний день обещал быть насыщенным и полным событий. Или, по крайней мере, таков день был в голове кадета, который уже составил расписание на сегодняшний вечер.  Когда весь молодняк направился в сторону столовой за положенным ужином, один из группы решил притвориться уставшим. Актёрскому мастерству кадет был не обучен, но разыграть сородичей ему удалось только благодаря хорошо поставленной речи и не желанию отвечать на лишние вопросы. Пропустить ужин в Глоссариуме, значит потерять возможность наблюдать за лицами в крошках и набитыми ртами. Да, фактически, терять-то и нечего. Если к еде привыкнуть можно, то к идиотским шуточкам за столом – отнюдь.
Оставшись наедине с собой и десятком пустующих кроватей, кадет быстро облачилась в форму и накидала в сумку все свои вещи, коих было не так много. Какие-то незначительные вещички и бесценнейший нож, который казался для Новы незаменимой деталью в любой афере. Странный серый шарик с замысловатыми узорами девчонка спрятала в потайной карман, а после, выдвинулась в путь. Куда? А туда, где ей быть не положено. Кадету  Корсар всё так же не сидится на месте, и жизнь для неё кажется, судя по всему, довольно скучной, раз она решила выйти за пределы своего корпуса, и отправится в корпус, в котором обитают ненавистные инструктора. Практически весь персонал, учителя и ученики сейчас орудуют над ужином, и пройти незамеченным такое небольшое расстояние можно было без лишних проблем и ухищрений.
Девчонка  хвалила себя за то, что ей удалось пройти так далеко, но ругала за чрезмерную неосторожность в целом. Нельзя было просто так разгуливать по неположенным местам, искать людей, с которыми были не положено говорить, и вообще планировать то, что планировать не положено! Глоссариум ведь имел «глаза» и «уши» повсюду, и просто так сделать что-то без ведома старшего звена никогда бы не получилось. Именно поэтому кадет решила просить помощи у человека, который никогда бы не согласился помочь кому-то столь юному и дерзкому в своих начинаниях. Очень умно кадет. Очень.
Встав у двери, Корсар затаила дыхание и прислушалась. Ни единого звука, а значит тот самый «нужный» человек либо уже спит, либо ушёл на ужин, либо вовсе улетел. Если рассчитывать на последнее, то план был провален, а все надежды уничтожены в пух и прах.  «Нет, он ведь не должен… не сегодня!» - молила про себя девочка, а сердце трепетало как испуганная в клетке птица. Но вот нарастающие тяжёлые шаги за спиной говорят о приближении человека, а значит, не было времени «чувствовать» и молить кого-то о прибытии, нужно было действовать. Корсар нырнула в тёмную комнату, через открытую дверь и притихла ровно до того момента, как не услышала свою фамилию от Штайна. Ей и раньше приходилось слышать это от него, но сейчас это звучало действительно пугающе. Нужно было срочно предпринять какие-то действия, но в панике кадет всегда соображала плохо.
-Я ничего не трогала! – тут же выпалила Корсар, поднимая руки вверх, будто бы её поймали с поличным. – Нам нужно быть тише, иначе услышат. – Девочка прошла к двери, и закрыла её на замок, а после, посмотрела на инструктора. Бывшего инструктора. Чувство вины снова сковало, заставляя стыдливо увести взгляд. Но Штайн не начал кричать, яростно размахивая руками, брызгать ядом как он любил до этого, но вот дырку своим взглядом проделать точно мог в чём угодно.
- Сэр, хоть раз послушайте не как «животное с зачатками человека»! Вы единственный, кто может помочь мне. Мне нужно улететь из Глоссариума! Возьмите меня с собой…просто…- Секундная пауза, только что бы подобрать слова и выдохнуть. Всё это, как крик утопающего, звучало достаточно пронзительно и даже немного грустно. Эффекта добавлял немного уставший вид кадета и виноватый взгляд, но вряд ли Штайна можно взять подобным. Корсар чувствовала, что жалостью не добьётся ничего, поэтому взяв себя в руки, продолжила более серьёзным тоном.– …просто высадите меня где угодно! Я не большая, места хватит. Практически не ем ничего, и в дороге буду молчать! От меня не будет проблем, я обещаю.
Неизвестно, какой реакции ожидать. Начнёт ли смеяться, или выгонит со страшным криком. Согласится ли, или сбросит всю вину на самонадеянность девчонки, говоря это ужасное «нет».  Это будет его решением. Но от решения бывшего инструктора будет зависеть и будущая жизнь Корсар. Подумать только, что она отважилась на подобное, ведь с самого начала  подавала большие надежды, и была предана системе и уставу, а сейчас, идя по стопам предателя или слабака, хочет так легко покончить со всем этим. Что именно подвигло её совершить такой поступок, останется загадкой до того дня, пока она сама не решит рассказать об этом, но и не приняла бы она такого решения беспричинно. Может быть… она всё ещё кадет и ей всё ещё 15. Кажется, мужчине придётся взвесить все «за» и «против», что бы принять решение, если он вообще захочет принимать какие-то решения в этой ситуации.

Обычно Штайна было не разговорить, и он предпочитал либо отмалчиваться как партизан, либо криком затыкать всех остальных. Сейчас же он сказал, кажется, больше чем за всю свою жизнь в Глоссариуме. Нова ловила каждое слово бывшего учителя, что бы найти в них какой-то подвох или язву, но она не нашла. Неужели всё то, что было в прошлом, являлось только издержкой профессии? Создал себе репутацию «кричащего папы», что бы каждый ребёнок боялся даже пискнуть в его присутствии. Что же, довольно умная политика, да и  своего он добился. Может быть, его не любили за доброту и нежность, но точно уважали и боялись за напущенную жестокость. Напущенную…Нова только сейчас начала понимать.
-Глоссариум стирает всё о нашем прошлом. Стирает всю память о семье, о родителях, о дорогих людях. Запрещает заводить любые отношения на территории академии, а после, запрещает связываться с прошлым. – Начала кадет, всё ещё стоя на месте и не рискуя даже двинуться с места. - Я всегда считала, что это сделано для того, чтобы не обременять ученика, что бы избавить его от желания уехать домой, желания жаловаться. Что бы сделать человека сильнее. Но разве отсутствие семьи и прошлого делает человека сильнее? Разве это помогает солдату воевать? – девчонка вздыхает, переводя дыхание и прикрывая уставшие глаза. -  Желание жить, вот что оказывает влияние на солдата! Но если у него нет семьи, ему не за что бороться. Они делают из нас безвольных, не имеющих выбора. Нам некуда идти после того, как мы закончим Глос. Только служба. Служба на людей, которых не заботит наша жизнь. Генералы отправляют солдат умирать, а солдатам больше ничего не остаётся. За дезертирство  - высшая степень наказания, да и если так, бежать нам всё равно некуда.  –Нова подняла глаза на учителя, боясь даже слова сказать дальше. Его взгляд не говорил ни о чём, поэтому Корсар стало ещё более не по себе. Стоило его вообще втягивать в подобные истории? Скорее всего, он считает всё это детским лепетом.  Но раз уж сказала «а», говори и «б», думала девочка, и продолжала. – Я читала о том, что подростки не осознают свою смертность, или смертность других, поэтому из них и становятся лучшие солдаты. Но я  не хочу убивать. А если я буду солдатом, мне придётся. Иначе… – Тут же тон девчонки поменялся, она начала говорить громче и чётче, будто отдавая приказ. - Да, мне некуда идти! У меня ничего нет, у меня никого нет! Но я не стану убийцей. Мне плевать как, но я уйду. Даже если меня найдут и судят. Я хочу увидеть другую жизнь. Без песка, без приказов, без жизни солдата. Я хочу летать. Только летать…
Только летать. Синее небо с пушистыми облаками и зелёное море под твоим кораблём. Ни какого песка, и ни какого приказа «снижаться, иначе…». Почувствовать что-то, кроме сухого воздуха, почувствовать себя в ловушке в густом лесу или свободным на огромном изумрудном поле. Корсар не помнит себя до Глоссариума. Не помнит почти ничего, кроме редких малахитовых обрывков. Наверное, военная академия стала для неё всем, и серо-жёлтые картины отпечатались в сознании куда лучше, чем тёмно-зелёные.
Штайн не захочет брать кого-то с собой, девчонка поняла это с самого начала. Он одиночка, и, возможно, ему нравится подобная жизнь. Разве что по избытку алкоголя в его организме этого не скажешь. Корсар никогда не видела учителя в состоянии алкогольного опьянения, да и всегда считала своего инструктора по полётам диким трезвенником. Сейчас он решил выпить, и кадет не винила его за это.
-Простите меня. Если бы не я, у вас бы не было проблем. Наверное, ни у кого из вас. – «Мне не стоило приходить…» - хотелось добавить ей, но она, почему-то, промолчала. Кадет больше ничего не говорила, всё так же стоя возле двери и рассматривая Штайна. Надежда всё ещё не угасала в душе девочки, хотя свет от неё становился всё слабее и слабее. Если мужчина не возьмёт её с собой, ей будет сложнее выбраться отсюда, но она выберется. Решит ли нарушить закон и украсть корабль, или убежит на любой звездолёт, с любым другим человеком даже против его воли. Она всё равно улетит, пусть это будет стоить жизни. Иногда человек готов делать любые абсурдные вещи, чтобы доказать, что он свободен.

Сначала смеётся прямо в лицо после таких серьёзных слов, которые девочка бы никогда и никому бы не сказала без повода, а потом и вовсе говорит не самые обнадеживающие слова по поводу того, что бежать сейчас кадету некуда. Нова нахмурила брови, самостоятельно пытаясь придумать план побега получше, но то, что она могла придумать – она уже сделала. Пришла к нужному человеку.  Дальнейшие разумные и адекватные мысли могли прийти только в голову Штайна. И пришли, причём на удивление быстро.
Карцер. Сколько страха в одном слове и сколько нежелания хотя бы приближаться к нему. Кажется, каждый первый в Глоссариуме познал каково это, сидеть в не самой уютной камере в не самой уютной атмосфере. Исправляет ли карцер людей? На кого-то он действует так, как должен. Ты осознаёшь поступок, ты сожалеешь, ты делаешь вид, что никогда такого больше не повторится. Но на самом деле просто боишься снова оказаться «там». Особо непрошибаемых не научишь ничему даже заперев их в камеру на вечность. Да, таких в Глоссариуме было не много, но они были, и особенно не любило старшее звено. Все младшие восхищались ими как героями, чью волю не сломить даже самым страшным наказанием, сами мечтая походить на них. «Какая глупость!» - думала девчонка каждый раз. Лучше ведь строить из себя невинную овечку, подчиняющуюся любому слову инструктора, что бы на тебя всегда думали в самую последнюю очередь. Идти напролом, геройствовать и действовать открыто – «Какая глупость!».
-Карцер…-повторила кадет, но тут же отрицательно покачала головой, не понимая, что имеет ввиду Штайн. – Карцер?
Мужчина улыбнулся, и Нова удивилась ещё больше. И всё-таки он действительно настоящий живой человек с чувством азарта. Корсар улыбнулась в ответ, хотя сама не понимала, почему. Девчонка готова была засмеяться, но из неё вырвался только тихий смешок, который она тут же попыталась скрыть.
-Сэр, есть сэр! – воодушевлённо ответила девчонка. – Прилюдно? Наказать? Тогда накажите меня за что-то очень плохое. Угон корабля, например? Вам даже врать не придется, а мне будет приятно. Утру нос этим идиотам.
В прошлом отличница и один из преданных учеников Глоссариума уже готов был воплотить план побега в жизнь. Карцер? Если этого требовала ситуация – раз плюнуть. Хоть оседлать дикого шеека. Хоть скакать верхом до центра галактики. Всё равно терять было нечего.

Кажется, подобное мечтает испытать каждый ребёнок в системе. Что бы напакостить, что бы вести себя плохо и всё это с разрешения взрослого. Не то что бы хотелось скакать и плясать на головах ровесников….хотя подождите, именно этого в данный момент и хотелось. «С кого же начать» - разрывался кадет, то вспоминая милое обращение некоторых особо злостных инструкторов, то не менее «свинское» поведение сверстников. Если бы можно было захватить их всех, если бы только можно было. Будь на месте Корсар инструктор Штайн, он бы точно придумал что-то интереснее того, что сейчас взбрело в голову девчонке. Так или иначе, действовать нужно было сейчас, что бы уже завтра полететь в «прекрасное далёко», о котором так мало было известно, но которое так манило своей неизвестностью.
Нова размяла плечи и шею, будто бы собиралась отправиться в нечестный бой, а после шумно выдохнула длинными шагами направляясь в сторону столовой. Она ведёт себя как обычно, не считая злостной ухмылки и сверлящего взгляда. Идёт тем же путём, что и всегда, единственная разница заключалась в малом: в данный момент Корсар нужно было изрядно подпортить свою репутацию. Оставалось надеяться, что Штайн не захотел таким образом позабавиться до отъезда, да и зачем ему подставлять какого-то глупого ученика ради забавы? Он придумал бы что-нибудь изощрённее.
-Привет, пупсик! – громко отозвалась Корсар, шлёпая одного из старшекурсников по заднице и направляясь дальше. Каждая девушка в Глоссариуме хотела сделать что-то подобное, и лишь у Корсар получилось воплотить мечту в жизнь. Сказать, что тот парнишка оторопел, это ничего не сказать, но если вы думаете, что ему было неприятно такое внимание, вы ошибаетесь.
Вальяжно пройтись по столу? Нахальству такого поступка не было предела, поэтому до этого мог додуматься каждый первый, желающий посетить места не столь отдалённые. Когда одна, самая малая часть студентов была обращена к кадету, другая продолжала ужинать в тёплой компании – это нужно было исправлять. Совсем скоро девчонка шагала по столам как по подиуму, ловя на себе взгляды как модель и чувствуя себя при этом как бунтарь. Не забыла кадет пройтись и мимо ненавистных сверстников, одному из которых досталась смачная пощёчина, как выразилась девочка, «за всё хорошее», а другому освежающая маска из пюре. Остальным достаточно было услышать пару «добрых» слов в свою сторону. Теперь, когда внимание полностью уделено не обсуждению скверной пищи, а только лишь Корсар, можно было подойти к инструкторам и поразвлечься с их вечером.
Один из них, довольно суровый и строгий мужчина что возглавлял весь «инструкторский» стол давно был подмечен кадетом, как тот ещё засранец. Девчонка уже было начала подходить к нему, глядя прямо в глаза, как хищник готовый атаковать, но её остановила женщина. Эта училка вдруг поднялась с места, хватая кадета за руку и громко крича что-то о карцере, а после, и всех ужасах тюрьмы, казни и что-то там ещё. Но нет, не она была целью Новы, пусть и её вмешательство заставило девчонку колебаться и взглядом просить помощи у Штайна. Судя по всему, Рам решил, что с таким простым делом Корсар могла и справится сама, поэтому грубо вырвав свою руку из хватки, девочка толкнула женщину обратно на стул.
-Закройте турбину, дамочка, изрядно подувает! Вы бы своим пропеллером так на экзаменах  крутили, авось и из вас бы вышел пилот! – гордо хмыкнув, Нова присела на корточки рядом со своей прошлой целью, а именно с этим самым мужчиной-инструктором.
-Вечер до-обрый. – зловеще протянула Нова, хватая стакан с компотом и отпивая немного. – Ну что, скажите что-нибудь про карцер или расстрел? Ох нет, ваша коллега об этом позаботилась. А вы только и можете, что занижать оценки без повода и портить весь табель. Знали бы, сколько у меня было проблем из-за вас…
-Будет ещё больше… -вытянул из себя учитель, готовый придушить девчонку прямо на глазах у всей академии.
-Сомневаюсь.
Было видно, как осмелела эта ученица,  и какое сильное у неё было желание «навалять» кому-нибудь сгоряча. Адреналин в крови готов был вырваться наружу в любой момент, отчего память немного притупилась и кадет забылась, для чего вообще находиться здесь. Теперь в столовой только этот инструктор, и только этот кадет, а всех остальных будто и не было.
Попытка мужчины схватить девчонку оказалась провальной, а вот кадет оказался мало того, что достаточно проворным, так и достаточно пугливым, поэтому резкий рывок со стороны инструктора заставил её включить функцию обороны. Уже через секунду мужчина лежал на полу без сознания, а Нова, прищурив глаза, выливала на него компот. Сердце бешено колотилось, и готово было вырваться из груди, но на всех интересующий вопрос Корсар лишь хмыкнула.
-От удара девчонки ещё никто не умирал. – почему-то голос немного задрожал, а взгляд метнулся прямо в сторону Штайна. Что же делать дальше? Оставаться на месте и ждать, пока охрана сама обо всём позаботится, или идти в карцер так же вальяжно, как она шла по столам?